Точно такая же осень могла быть в Таллине в XIII, XV и в любом другом давнем столетии... У подножия оборонительной стены опадали с деревьев желтые, огненные, рыжие листья... Оттуда, где зияли окна и бойницы почерневшей и вымытой дождями стены Верхнего города, ветер выдувал листья, и они, покружившись в пронзительно чистом воздухе, желтой стаей садились на спадающие к брусчатке склоны; шурша, неслись туда, где переплетались и теряли направление узенькие улочки, между соборами, домами с островерхими черепичными крышами...
Но в эти светлые осенние дни весь город был обшит строительными лесами. И без того узенькие улицы стали совсем непроходимыми, и шаги горожан не отдавались так гулко, как прежде... Отыщешь глазами хорошо знакомое строение — оно обнесено деревом, повернешь за угол — там то же самое... Город реставрировался. Готовился к олимпийскому лету 1980 года.
В эти первые минуты в городе я чувствовал себя так, словно ходил в тесной одежде. Но скоро увидел: ничто не изменило обычного ритма жизни таллинцев — маленького прохода, оставленного в перекрытой улице шириной в три шага, было достаточно, чтобы горожане не сворачивали с привычной дороги, шли, как шли всегда. Или вдруг на пути вывернутая брусчатка — кажется, ничего не стоит свернуть в соседнюю улицу и, обогнув всего лишь один дом, выйти по ту сторону. Но нет, таллинцы оставались верны себе: для пешехода была отведена тропинка, поднят бортик с перилами...
Увидев темный, упакованный лесами дом, кондитерскую на развилке улиц Пикк и Сяде, я не успел свыкнуться с мыслью, что не смогу выпить традиционный кофе и съесть ватрушку, что делал обычно, сойдя с поезда, как за перекрестьями строительных досок заметил светящиеся окна, в них людей. Стал искать проход, и в это время меня кто-то тронул за руку.
Передо мной стоял молодой человек лет двадцати пяти, с бородой и свисающими русыми усами. Я сразу уловил знакомую манеру улыбаться и узнал Яана Соттера. С Яаном мы познакомились весной, в мае — ехали вместе на автобусе из Домодедова: я возвращался из Владивостока, а он из Бурятии. От него узнал, что он архитектор, после института почти не успел поработать, сразу же ушел в армию и вот теперь, отслужив полтора года, возвращается домой, в Таллин. Услышав это, я сказал, что знаю и люблю его город и есть в нем у меня друзья. Помню, в подтверждение рассказал ему случай о том, как, в очередной раз посетив Таллин, на вокзале встретил знакомого эстонца, который пригласил меня в гости. Ограничившись в тот день легким обедом, вечером отправился к нему. Когда мне открыли дверь, я не уловил в доме никаких признаков готовящегося ужина. «Сейчас будем пить кофе», — сказала его жена и поставила на стол маленькие чашки, сахарницу... И тут я окончательно убедился: еды не будет. Мною овладело настоящее чувство голода. «Положу побольше сахару, — решил я, — выпью кофе, а потом съем кофейную гущу». Не успел об этом подумать, как хозяйка пододвинула мне чашечку и сказала: «Для вас мы кофе процедили...»
— Если вы были очень голодны, — сказал тогда в автобусе Яан, — это немного смешно... Но наши родители, как и ваши, любят накормить семью досыта, и потому, когда собираемся мы сами с друзьями, то на стол подаем самую малость, для поддержания разговора...
И вот мы снова встретились. Узнав, что меня интересует реставрация города, Яан сказал:
— Я же работаю в Институте проектирования памятников культуры, чем смогу, помогу.
— Яан, а вы сами участвуете в реставрации города? — спросил я.
— У меня очень интересная работа... В городе нашли древний колодец, хотим восстановить его. Делаю проект, но материалов мало. Есть только одна старая открытка с изображением колодца, и то слепая... — Яан, немного подумав, добавил: — Хорошо бы вам встретиться с начальником инспекции по охране памятников архитектуры города Таллина Расмусом Кангропоолем, учился он в Ленинграде, знает нашу историю, любит старину... Подождите, я позвоню ему...
Когда Яан вышел из будки телефона-автомата, вид у него был невеселый.
— Кангропооля на месте нет. Я передал его людям о вашем желании встретиться с ним, и они посоветовали позвонить ближе к двенадцати. Если хотите, можем немного погулять, а после работы я вам покажу колодец...
У первого же дома в строительных лесах Яан остановился:
— Вот дом в стиле неоклассицизма, рядом необарокко, таких домов в Таллине мало. Типичному эстонцу по характеру ближе все скромное, ненавязчивое и ясное. Если он, например, бывает на юге, то говорит, вернувшись, что там много безвкусного, лишнего. Помню, в детстве мне нравилось только привычное, то, что окружало постоянно. Потом поездил и убедился: везде можно найти много прекрасного...
— Яан, — сказал я, — на мой взгляд, это обычный дом. Что в нем замечательного?
— Обратите внимание на верхние орнаменты: над каждой деталью работал, думал человек...
Полагая, что по телефону легче отказать или перенести встречу, я решил пойти на площадь Ратуши без предупреждения.
Открыв дверь, сразу с улицы шагнул в просторное помещение. Расмус Кангропооль стоял посреди комнаты и разговаривал с людьми, сидящими за столами. На скрип дверей он сразу же повернулся и без всякой паузы, протягивая руку, сказал:
— Кажется, вы хотели со мной встретиться? — Он пропустил меня вперед и указал на свою дверь.
Кабинет Кангропооля оказался на ступеньку выше общей, передней комнаты, через которую мы и вошли в еще более просторное помещение. Оно освещалось окном, выходящим на улицу шириной в два шага. Одна створка была открыта, и с улицы доносились редкие шаги горожан. Предложив мне сесть, он прошел за мощный дубовый, с зеленым сукном письменный стол, который занимал четверть кабинета. Я же засуетился на ковре у стола, пока не понял, что должен сесть в тяжелое, обитое кожей кресло в отдалении у стены рядом со старым сундуком.
Кангропооль сидел в прекрасном кресле с высокой ровной спинкой и чувствовал себя непринужденно. Черный кожаный пиджак, поношенный ровно настолько, чтобы не выделялся среди остальных предметов. Белоснежная «водолазка» сияла чистотой снега. Красивая голова, не седая, нет, в меру длинные волосы, с осмысленной небрежностью зачесанные на пробор, скорее были цвета светлой стали. Казалось, он, как хороший дизайнер, создавая собственный кабинет, спроектировал в нем и себя, свое место в старинном интерьере. Все здесь располагало к неторопливому разговору.
Хозяин выжидательно посмотрел на меня, потом встал, подошел к печке и снова вопросительно глянул на меня.
— Кстати, печь — XIX век, — вдруг сказал он, — изразцы на ней витебские... Ломали один дом, я увидел их, перенес сюда. Когда у меня неважное настроение, смотрю на эти солнечные изразцы, и, поверьте, настроение улучшается. — Расмус Кангропооль помолчал и, видимо, желая дать понять, что пора приступить к делу, закрыл створку окна. Кабинет сразу же погрузился в тишину. Я сказал, что успел походить по Таллину и видел, что реставрационные работы ведутся в основном в средневековом центре города. И в Нижнем и в Верхнем...
— Вы верно заметили, — сказал Кангропооль. — Но, я думаю, эту тему надо начать с вопроса, в чем ценность Старого города?.. Сто пять гектаров, тридцать пять застроено домами плюс бастионы и земляные укрепления. И мы хорошо понимаем, что не все эти памятники старины исключительно ценные, хотя есть и такие. Не секрет, что лучшие образцы архитектуры находятся в других городах. Но там мы не найдем той особенности, которая есть в Таллине. До наших дней дошла без изменения вся сеть старых улиц. Нет ни одной пропавшей улицы. Нет и ни одной новой... Это редкое явление.
Расмус Кангропооль сел в другое, тоже старое, с кожаной обивкой, кресло, стоящее в нише окна. Некоторое время он смотрел на площадь и снова вернулся к разговору:
— Вот мы с вами сидим в одном из помещений аптеки магистрата. Эта аптека упоминается в документах 1422 года. Фундаментальные стены стоят с тех пор. Аптека непрерывно действующая. А окно это упирается в небольшой жилой дом ремесленника. Когда-то его владельцем был золотых дел мастер из Кракова... Не удивляйтесь, что я с такой легкостью говорю обо всем этом, в Таллине у нас есть компактный архив, описки горожан, их имущества, есть закладные акты недвижимости. По этим книгам можно определить любого хозяина любого дома, начиная с XIV столетия. Например, о доме ремесленника можно прочесть, как на торжище такого-то дня и года его продали такому-то человеку... А из документов XIII века вы сейчас сможете узнать, что любой, кто хотел строить дом, приходил в магистрат, брал колышки, шнур, обозначал место, где хотел строить, и возводил дом, не переходя линию, утвержденную магистратом. Но он должен был заручиться согласием соседей, а те, естественно, не хотели, чтобы новый дом был больше... Каждый искал выхода на улицу, потому-то таллинские фасады узкие, а улицы длинные... Хотя нам с вами все это кажется примером примитивного законодательства, но это и увековечило существующие улицы и дома.
Интересно, — продолжал Кангропооль, — что уже в конце XIV века магистрат запретил строительство деревянных домов. Так город стал каменным. И последний крупный пожар датируется 1433 годом. Это очень давно. Можно сказать, пожаров вовсе не было... И еще один парадокс, — сказал он. — В XVII- XIX веках Таллин был относительно бедным городом. У Риги, например, были более прочные связи с Российской империей. Но раз так, в Риге вы найдете много улиц-модерн XIX столетия с пятью-шестьюэтажными домами, как в Ленинграде. А из таллинских домовладельцев мало кто мог следовать веяниям нового времени. И бедность принесла, как видите, нам пользу: старина сохранилась до наших дней почти без потерь...
Об этом же утром мне говорил и Яан в Вышгороде. Разглядывая древние стены, тихие каменные дворы, откуда ветер выдувал сухие осенние листья, он едва слышно обронил: «Здесь хорошо гулять с девушкой...» Останавливаясь перед свежевыкрашенными административными зданиями, соседствующими с древними, заросшими мхом стенами, и переводя взгляд с одной эпохи на другую, Яан рассуждал: «Розовое, желтое в сочетании с белым — настоящий классицизм... Здесь, на Вышгороде, жило много богатых, они постоянно перестраивали свои владения по моде. У нас, реставраторов, вызывают добрые чувства те горожане, что были бедными и не могли переделывать свои дома...»
Вспоминая прогулку с Яаном, я мысленно спустился в Нижний город, к улицам с теснящимися друг к другу узкими фасадами, с двух-трехступенчатыми каменными лестницами. Бросалась в глаза свежесть покраски, и оттого, что цвета домов не повторялись, они больше не казались одной глухой стеной. У меня возник вопрос: свои ли прежние цвета возвращали домам? И спросил об этом Кангропооля.
Прежде чем ответить, он выдержал паузу, как могут выдержать эстонцы.
— В прошлом каждый красил дом по-своему... Мы же, реставрируя дом, стараемся использовать краски, которые доминировали в той или иной эпохе.
Мне показалось, что я со своим вопросам поторопился, но Расмус Кангропооль, как вежливый хозяин, простил мне эту несдержанность.
— Еще одна черта, присущая только Таллину... Старый город почти со всех сторон окружен городской стеной. Это явление тоже ведь нечасто встречается в близких нам странах. И если прибавить к этому дошедшие до наших дней домостроительные и центральные ансамбли, такие соборы, как Олевисте, Нигулисте, Домский, Пюхавайму, то можно сказать, что Таллин сохранился очень целостно. То есть сохранился основной каркас города, в котором текла жизнь прошлых веков... Поэтому не очень интересные и ценные сами по себе здания выигрывают в ансамбле.
Начиная с 1966 года Старый город объявлен государственной охранной зоной. Строительный режим отвечает теперь двум принципам. Первый — Старый город не должен стать большим музеем под открытым небом. Музей — это что-то неживое, стерильное... Мы, жители Таллина, уверены, что сама жизнь лучше всего сохраняет любые вещи от разрушения. Ведь если какой-то памятник прошлого нам нужен повседневно, то мы и заботимся о нем каждый день. Поэтому Старый город должен в первую очередь служить таллинцам. Но как, в каком качестве он должен им служить? Как пользоваться им? И тут вступает в силу второй принцип. Вот, например, площадь Ратуши. Это не место для большого транспорта. И нельзя здесь заниматься продажей, скажем, холодильников, лучше устроить продажу народных изделий, сувениров. И еще. Если мы хотим, чтоб Старый город был живым, то и всех жильцов оттуда нельзя выселять. Сегодня в средневековом центре проживает более семи тысяч человек, а лет десять назад было пятнадцать. Это много. Большая часть теперь живет в новых районах и за чертой старого центра. А для оставшихся мы можем создать нормальные условия со всеми удобствами. По вечерам здесь окна должны светиться, ведь жители и есть основная атмосфера в этой старинной среде. В Таллине нет главной улицы, наша главная улица — Старый город...
Резко зазвонил телефон. Кангропооль потянулся к аппарату и шутливо заметил:
— Настоящее напоминает о себе...
Говорил он долго. Положив трубку, закурил и, некоторое время помолчав, сказал:
— У нас сейчас работают гданьские мастера, вы могли их видеть на улице Виру, они реставрируют кафе «Гном» — жилой дом XV столетия. И рядом перестроенный бывший амбар. Участие польских мастеров — приятное явление в истории Таллина, и нам очень хочется, чтобы деловые связи с ними продолжались и после олимпийского года. Очень надеемся...
Я подумал, что у эстонцев и поляков много схожего в стиле обживания старинных памятников. В каждом погребке, в толще крепостной стены или в подсобных помещениях домов прошлых столетий устроены кафе, клубы. Помню, в Гданьске я сидел в клубе судоверфи. В древней оборонительной стене города с коваными петлями дверей, со старым деревом — вдруг телевизор, магнитофон, в бойницах — красный электрический свет... Мы сидели с ребятами из судоверфи в одном из фортов XVI века и отдыхали от шума современного города... Такое же ощущение не оставляло мевл и в Таллине в клубе Молодежного театра на улице Лай.
— Мне пришлось перелистать немало архивных страниц, — сказал Кангропооль, завершая нашу встречу, — и я знал, что в Таллине в начале XVI века работал польский мастер и скульптор Клемент. Это редкое имя для нас. И вдруг, в один прекрасный день, перелистывая хорошо знакомый архивный томик, я наткнулся на документ, гласящий, что именно этот мастер Клемент в 1516 году представил магистрату эскизы и проект постройки башни Толстая Маргарита. После этого я оказал полякам: «Слушайте, вам надо довести до конца то, что вы когда-то начали...»
С Яаном Соттером мы встретились, как и условились, на улице Ратаскаеву, у гостиницы «Тооме». Когда я подошел к нему, он разглядывал канал, вырытый посреди улицы и обложенный по краям бетонными плитами.
Увидев меня, Яан улыбнулся.
— Вот колодец, — сказал он и указал себе под ноги.
В полуметре от поверхности вскрытой мостовой я увидел круглую стену колодца, сложенную из известняковых камней. С краю лежали аккуратно собранные брикеты брусчатки.
— Нашли недавно, я еще был в Бурятии. Случайно. Начали копать для центрального отопления и наткнулись на колодец. А теперь посмотрите сюда. — Яан раскрыл какую-то книгу на нужной ему странице, нашел улицу Ратаскаеву, на которой мы стояли, с картинкой колодца. — Это снимок 1840 года, его пересняли с маленькой архивной акварели, потому-то изображение неясное. Вот здесь, в беседке за колонной, угадывается колесо. Существование колодца отмечается в документах с 1359 года, а название улицы Ратаскаеву — с 1489-го. Если перевести на русский язык это название, то получается: «Ратае» — «колесо», «каев» — «колодец», улица Колодца с колесом...
Яан спрятал книгу и, когда мы стали спускаться к центру города, сказал:
— Надеюсь, олимпийцы увидят колодец не на бумаге...
На улице Виру мы остановились перед «Гномом». Ободранный фасад, заложенные свежим кирпичом квадратики окон, бетонные подпорки. Я помнил этот дом и свой первый приезд в Таллин. Два столика, буфет, вспотевшие от кофейного пара окна изнутри и струи проливного дождя снаружи.
— Пошли? — тронул Яан меня за рукав. — Пошли, выпьем теперь кофе по-эстонски...
Надир Сафиев | Фото А. Маслова
Информация с сайта: http://www.vokrugsveta.ru/
Римские каникулы в мае
Еще не решили, куда отправиться на майские праздники? Мы предлагаем вам совершить путешествие в Италию и увидеть Рим. Это город, где можно провести целую неделю, но так и не успеть увидеть все экспона...
Южная Корея: просветление для туриста
Южная Корея - страна для российского туриста новая, незнакомая. Однако как и всякую загадку, ее хочется непременно разгадать. Как это лучше сделать, рассказывает Максим Грихно, специалист по турам в Ю...
Непал – горное экзотическое королевство
Традиционно Непал считается привлекательным туристическим направлением для тех россиян, которые увлечены буддизмом, азиатской самобытностью и впечатляющими горными хребтами. Однако путешествие в эту с...
Сицилия станет русской
Ведущий отечественный туроператор «Натали Турс» объявил о начале продаж по Сицилии. А значит, появится возможность посетить знаменитый остров по разумным ценам и получить сервис на родном языке – как,...
Южная Корея: страна утреннего спокойствия
Смотрите, ешьте, пейте, танцуйте, медитируйте столько, сколько захочется, – призывает туристическая Корея!
Природа этой страны, с трех сторон омываемой морями, разнообразна и красива. Цветущий край, ...